Учителю биологии новосибирского лицея №130 Людмиле НЕКРАСОВОЙ биология... не нравится. Бога ради, не хватайтесь за сердце и верните на место взметнувшуюся гневно бровь. Все не так просто, не так плоско. Людмила Андреевна вообще не из тех, кого надо воспринимать буквально: дескать, как пишется, так и читается. Она секрет с двойным дном, сверхсложный кодовый замок, одним словом — посторонним вход воспрещен... Впрочем, вернемся к биологии. На самом деле Людмила Некрасова влюблена в нее страстно. До сих пор наука эта ее чарует, завораживает, заставляет переживать по-настоящему поэтический трепет. Изящество и остроумие природы безграничны — как тут не влюбиться. Другое дело школьный курс биологии: местами перегруженный, засушенный и выцветший, как бабушкин гербарий. Предмет, повествующий о великой силе жизни, а в самом жизнь подчас едва теплится. Но пока действующую программу, а с ней и вопросы ЕГЭ, никто не отменял, а значит, надо убедить, увлечь, влюбить не благодаря, а вопреки. И ведь получается!

Надо сразу оговориться, дабы не направить читателя по ложному следу: Людмила Некрасова отнюдь не революционер. Ниспровергать устои — это не про нее. И допустим, между отрекшимся от своих убеждений, но сохранившим тайную веру Галилеем и взошедшим на костер мятежником Джордано Бруно она без малейших колебаний выбирает Галилея. Ибо вовсе не считает его малодушным трусом, напротив, для нее он истинный герой, нашедший в себе силы отказаться от собственного «я» во имя большой идеи. Что толку уйти под аплодисменты, когда можно остаться и тихо продолжать начатое? Сложить голову на плахе — оно всегда успеется, а вот довести дело до конца, суметь, обойдя все препятствия, завершить труд жизни и оставить потомкам мысли, которые они будут развивать еще не одно столетие, — вот это поступок.

— Я ни в коем случае не утверждаю, что Джордано плох, а Галилео хорош, и всем надо на него равняться. Просто любая театральность, эпатаж и провокация, скандалы и бесконечные противостояния до победного конца — все эти внешние эффекты мне не близки и неинтересны, — пожимает плечами Людмила Андреевна. — Есть в них какой-то эгоизм, самовлюбленность. И в обычных людях меня это отталкивает, а уж в учителях и подавно.

Первое, о чем, едва лишь переступив порог класса, учитель должен забыть раз и навсегда, — так это о собственном тщеславии. Нас часто сравнивают с актерами, место у доски — со сценой, детей — со зрителями. Это очень условно. Да, конечно, урок — это маленький спектакль, вы должны сорок минут к ряду держать внимание «зала», но не забывайте: зритель пришел к вам не добровольно, и навязать ему что-то силком при всем желании не получится, к каким бы внешним эффектам ни прибегать. Потому что преподаватель — отнюдь не главное действующее лицо. Роль его второго, если не десятого плана. Он всего лишь скромный посредник. Захотят дети что-то взять у вас — возьмут, ну а если нет, значит, это был не ваш день. Иногда ловлю себя на мысли, мол, надо сегодня выдать материал от и до. А потом сама же себя и одергиваю: что значит надо? Кому и что ты выдал, если никто у тебя ничего не взял? Так что если тратить время на самолюбование, рискуешь остаться в гордом одиночестве в опустевшем зале. А дети уйдут искать того, кого хоть сколько-нибудь интересуют и их желания.

Для того чтобы портрет этот вышел живым и реалистичным, без недомолвок, логических тупиков и белых пятен, нужно непременно вернуться лет эдак на семнадцать назад и застать нашу героиню в тот самый момент, когда она принимает судьбоносное решение — оставить свой родной город, затерянный где-то среди угольных копей Кемеровской области, и поступить в Специализированный учебно-научный центр — легендарный СУНЦ Новосибирского государственного университета. Позади несколько побед в серьезных математических олимпиадах, слава первой отличницы, пятерки как единственно существующие в природе оценки, спокойный и привычный уют семьи. Впереди два года в интернате и каторжная, практически круглосуточная учеба под саркастические замечания педагогов — лучших преподавателей НГУ: «Вы мните себя гениями? Думаете, что хоть что-то знаете? Мы с легкостью убедим вас в обратном! Сражайтесь, если можете!»

— Несмотря на все видимые и невидимые сложности, лучшие мои годы прошли именно здесь, в СУНЦе, — признается Людмила Андреевна. — Во-первых, тут меня избавили от комплекса отличницы — чувства абсолютно бесполезного и даже вредного, которое многим моим коллегам до сих пор изрядно отравляет жизнь. Во-вторых, СУНЦ подарил мне лучшую подругу и будущего мужа. В-третьих, о таких блестящих педагогах, как в СУНЦе, можно только мечтать: они преподавали не только фундаментальную науку университетского порядка, но научили вещам важнейшим: не раскисать, держать удар, концентрироваться, начатое доводить до конца. Чем бы ты ни занимался после СУНЦа — наукой или бизнесом, — в любом случае ты будешь успешен.

Про «держать удар» и «не раскисать», согласитесь, хорошо сказано. Метко. Потому что не будь у нее этих счастливо приобретенных способностей, мы вряд ли сегодня встретили бы Людмилу Некрасову в одной из лучших российских школ — знаменитом новосибирском лицее №130 имени академика М.А.Лаврентьева. И уж точно не наблюдали бы ее яркий расцвет — и профессиональный, и человеческий.

Формально Академгородок — это южная окраина Новосибирска. На деле — государство в государстве, маленький научный Ватикан. Оказавшись под здешними соснами, дышишь будто и не воздухом, но сгущенным, концентрированным интеллектом, сочащимся, кажется, даже из выбоин асфальтовых дорожек. Зайдите в булочную за хлебом, и вы наверняка окажетесь в очереди за каким-нибудь академиком, в крайнем случае — за младшим научным сотрудником. Очевидно, что и школы тут особенные, потому как учатся в них сплошь «научные» дети и внуки. А кровь не водица, проявится обязательно, потому и с педагогов спрос особый, и на деле у них всего два пути: либо соответствовать всеобщему повышенному IQ, либо срочно искать другую работу. Вряд ли тут размышляют об этом подолгу и всерьез, просто живут как с некоей очевидной, природной данностью. Вот и краснодипломница факультета естественных наук НГУ, тогда уже аспирантка Людмила Некрасова, оказавшись в лицее, поначалу вовсе не думала ни о каких соответствиях — ей просто нужна была работа.

Сразу поразило, как пристально, не таясь, присматриваются к ней коллеги. Не мешают, не унижают, не кривят губы презрительно, но держат на расстоянии, близко не подпускают. Будто на прочность проверяют: выплывешь или ко дну пойдешь, выдюжишь или пощады запросишь? Но выпускники СУНЦа так просто не сдаются. На то, чтобы стать своей, ушел год. Ее впустили в «ближний круг» лишь после того, как воочию убедились: к своей новой работе молодой учитель относится серьезно, а местами и фанатично, то есть единственно приемлемым образом.

— Про нашу школу много чего говорят. Например, что мы все здесь высокомерные снобы, — улыбается Людмила Андреевна. — Поверьте, это не так. Тут действительно ценят любой успех, уважают победителей — на этом держится равновесие всей системы. И дети, и учителя, стоят друга за друга горой, но разве это снобизм? Мы болеем друг за друга, поддерживаем, каждый день мысленно благодарим те неведомые силы, что свели нас в одно время в одном месте. В чем тут, по-вашему, высокомерие? Друг для друга мы и правда самые лучшие — что в этом ужасного? А знаете, что стоит за этим блестящим пышным фасадом? Выходные, которые мы, как правило, до позднего вечера проводим на работе. В воскресенье до семи часов свет горит. Я уж молчу про будни: иногда директор уходит в половине одиннадцатого, и знаете, он не последний! Вот такой вот клуб фанатиков, а вовсе не снобов.

Когда очередной воспитанник 130-го лицея возвращается домой с победой — с олимпиады, всероссийской, а то и международной, с конкурса или конференции, среди общего радостного гула нет-нет да и раздастся желчное: конечно, с «отборными» детьми что бы и не поработать. На это у здешних педагогов, и у Людмилы Некрасовой в том числе, тоже есть ответ. Да, ребята и в самом деле особенные. Избалованные серьезным к себе отношением. Уверенные, что учитель всегда прислушается к их мнению и даст им ровно то, что на самом деле нужно, полезно, правильно и в будущем непременно пригодится. Традиция уважать друг друга родилась здесь не вчера, но поддерживают ее истово. Чего и коллегам из других школ желают.

— Со стороны может показаться, что наши дети — все как один «тепличные маленькие принцы». Что мы с них пылинки сдуваем и вальсы вокруг танцуем. А хотите, расскажу, как все на самом деле происходит? Уже на самом первом родительском собрании говорим: вы рвались к нам, что ж, теперь попробуйте играть по нашим правилам. И дальше начинается самое сложное. Для начала объясняем, что ничем не подкрепленная гордыня — это плохо. А вот знание собственных сильных сторон, умение довести их до совершенства — это уже достоинство. Постепенно дети становятся реалистами, трезво оценивающими свои слабости и преимущества. Мы развиваем в них уверенность в себе и в своих силах? Да, развиваем. Мы формируем у них высокую самооценку? Да, формируем. При этом никогда не снижаем планку. Хочешь, чтобы признали твои достоинства, — дотянись. Не можешь — извини, значит, не в этот раз. И когда за твоими достижениями стоит колоссальная работа — это уже не гордыня, это всего лишь справедливый и честный взгляд на вещи. Дети наши умеют признавать поражения, не делая из этого трагедии. И сами говорят: в нашем лицее любой учитель сделает из тебя чемпиона, если, конечно, ты сам этого захочешь. Одним словом, мы не побеждаем за детей. Мы учим их побеждать самостоятельно, показывая кратчайший путь к успеху.

Какая-то «железная леди» получилась, прямо английская герцогиня от педагогики, вы не находите? А ведь я предупреждала, перед нами — секрет с двойным дном. С одной стороны, жесткий, в меру амбициозный профессионал, четко знающий, чего хочет от себя и других, непримиримый иногда. Недаром уже несколько лет работает завучем — сначала по учебно-воспитательной, а теперь по научно-методической работе. Директор лицея №130 Сергей Сопочкин первым разглядел в ней административную жилку, способность организовывать и контролировать любую, самую сложносочиненную систему. С другой стороны, когда речь заходит о ее маленьком сыне, лицо Людмилы Андреевны, на самом деле еще такое юное, внезапно озаряется каким-то прозрачным нежным светом. И ямочки на щеках появляются, и сталь в голосе стихает. Ее постоянно спрашивают, как это она успевает и работать до поздних сумерек, и в аспирантуре учиться — после конкурса решила получить научную степень по педагогике, и сына воспитывать. У Людмилы Андреевны и тут есть свой рецепт, простой, как все гениальное. Ребенок для нее не обуза, не тяжкий груз, камнем тянущий вниз, заслоняющий светлые горизонты. Это вообще не проблема, которую надо решать. У счастливой, нашедшей себя женщины ребенок всегда будет счастлив. А выкроить пару часов в неделю на прогулку, рисование и созерцание улетающих в неведомые дали мыльных пузырей может позволить себе даже самый занятой человек.

...Со звонком школу окутывает тишина. Еще мгновение назад Людмила Андреевна стояла тут, рядом, и вот уже нет ее: после конкурса она поклялась, что больше ни за что на свете не пропустит ни одного урока. И пусть, как говорится, весь мир подождет. Прощаясь с директором лицея Сергеем Сопочкиным, шепотом, чтобы никто не услышал, задаю ему последний, с самого начала мучивший вопрос: «Сложно, наверное, с Людмилой Андреевной работать?» Он долго смеется: «Непросто, конечно. Характер, экспрессия — всего с избытком. Зато какой талант! Ему что только не простишь. И потом, знаете, если соберешь вокруг себя сереньких, так и работать скучненько...»